С Днем Великой Победы!

Я помню! Я горжусь! Колени преклоняю...
Я помню, я горжусь! - сквозь слёзы повторяю.
Ведь не забыть мне тех, кто нас оборонял,
Конечно, помним тех, кто сам не ел, не спал...
Спасибо нашим дедам, ушедшим навсегда,
Дай Бог ещё живущим здоровья на года.
И, глядя в их глаза, в которых стынут слёзы,
Мы понимаем боль, разлуку и морозы,
Что им пришлось пройти... И сердце жмёт нам грусть...
Дрожащими губами я шепчу: Я помню! Я горжусь!


Сватовство

В Сибири когда-то был на первый взгляд варварский, но мудрый обычай.

Во время сватовства невеста должна была вымыть ноги жениху,
а после выпить эту воду.

Лишь в этом случае невеста считалась достойной, чтобы её взяли в жёны.

Сорок первого года жених, на войну уезжавший назавтра в теплушке,
был посажен зиминской роднёй на поскрипывающий табурет,
и торчали шевровых фартовых сапог ещё новые бледные ушки
над загибом блатных голенищ, на которых играл золотой керосиновый свет.

Сорок первого года невеста вошла с тяжеленным расписанным розами тазом,
где, тихонько дымясь, колыхалась тревожно вода,
и стянула она с жениха сапоги, обе рученьки ваксой запачкала разом,
размотала портянки, и делала всё без стыда.

А потом окунула она его ноги босые в мальчишеских цыпках так,
что, вздрогнув невольно, вода через край на цветной половик пролилась,
и погладила ноги водой с бабьей нежностью пальцев девчоночьих зыбких,
за алмазом алмаз в таз роняя из глаз.

На коленях стояла она перед будущим мужем убитым, обмывая его наперёд,
чтобы если погиб — то обмытым, ну,
а кончики пальцев её так ласкали любой у него на ногах волосок,
словно пальцы крестьянки — на поле любой колосок.

И сидел её будущий муж — ни живой и ни мёртвый.
Мыла ноги ему, а щеками и чубом стал мокрый.

Так прошиб его пот, что вспотели слезами глаза,
и заплакали родичи и образа.

И когда наклонилась невеста, чтоб выпить с любимого воду,
— он вскочил, её поднял рывком, усадил её, словно жену,
на колени встал сам, с неё сдёрнул цветастые чёсанки с ходу,
в таз пихнул её ноги, трясясь, как в ознобном жару.

Как он мыл её ноги — по пальчику, по ноготочку!
Как ранетки лодыжек в ладонях дрожащих катал!
Как он мыл её!
Будто свою же ещё не рождённую дочку,
чьим отцом после собственной гибели будущей стал!

А потом поднял таз и припал — аж эмаль захрустела под впившимися зубами
и на шее кадык заплясал — так он пил эту чашу до дна,
и текла по лицу, по груди, трепеща, как прозрачное, самое чистое знамя,
с ног любимых вода, с ног любимых вода...

Бывает в людях качество одно:
Оно дано нам или не дано.
Когда в горячке бьется пулемет –
Один лежит, другой бежит вперед.
И так во всем, и всюду, и всегда,
Когда на плечи свалится беда,
Когда за горло жизнь тебя возьмет –
Один лежит, другой бежит вперед.
Что делать, видно, так заведено...
Давайте в рюмки разольем вино...
Мой первый тост и мой последний тост:
За тех, кто поднимался в полный рост!